Статьи
«Записки ружейного охотника оренбургской губернии» С.Т.Аксакова и русская охотничья лит-ра до них
Я оглянулся с любовью на свое детство — и попытки мальчика осуществил шестидесятилетний старик. И что за красота, когда он вылетит из удула, на все стороны рассыпав снежную пыль, матерый, цветной, красивый, и покатит по чистому полю!.. Весело прекратить этот быстрый бег метким выстрелом, от которого колесом завертится русак с разбега и потом растянется на снегу!
С. Т. Аксаков
Записки ружейного охотника Оренбургской губернии» С. Т. Аксакова по праву занимают центральное место в русской охотничьей литературе. О них восторженно отзывались Тургенев, Некрасов и другие маститые литераторы. Однако, отдавая должное «Запискам», многие авторы обзоров русской охотничьей литературы почти ничего не говорят о том, что же представляла она собою до Аксакова и какое влияние оказала на него и на его «Записки». Известные исследователи русской охотничьей культуры Н. П. Пахомов и Н. П. Смирнов выдвинули предположение о том, что Аксаков начал писать свои «Записки», познакомившись в 1847 году с «Псовой охотой вообще» А. Венцеславского. Почему с «Псовой охотой вообще», а не с «Птичьей или Егерской охотой» того же автора, вышедшей в 1851 году и являвшейся непосредственной предшественницей «Записок» Аксакова? Да потому, что известно письмо Аксакова Гоголю от 21 июня 1848 года, в котором он писал: «Если Бог исполнит мое желание, и я проведу эту зиму в деревне, то начну писать другую книжку «Об охоте с ружьем».
Но «Псовая охота вообще» вышла не в 1847 году, а только в 1849-м (на чем я остановлюсь ниже). Поэтому она никак не могла послужить толчком Аксакову для написания «Записок», также как и вторая книжка Венцеславского. Постоянные попытки связать появление замысла аксаковских «Записок» с каким-либо одним конкретным охотничьим произведением являются, на мой взгляд, несостоятельными. Всю жизнь Аксаковым владели две сильнейшие страсти — охота и театр. Обоим увлечениям он посвящал столько душевных сил, что это не могло не сказаться на всей его деятельности, в том числе и литературной. Охота во всех ее видах являлась любимейшим его времяпрепровождением. Поэтому все, что было связано с охотой, глубоко волновало и интересовало Аксакова. Совершенно естественно было для него, человека высококультурного и образованного, знание естественнонаучной и охотничьей литературы. Здесь он не пропускал ничего, читая соответствующую литературу не только на русском, но и на европейских языках. Внимательно прочитывая охотничьи произведения Аксакова, мы находим этому несомненные подтверждения. «Лет сорок тому назад, — писал, например, Аксаков в «Записках ружейного охотника»,— я читал в одной охотничьей книжке («Совершенный егерь» Левшина. — О. Е.), что дупельшнепа по-русски называют «лежанка», в другой, позднейшей, книге («Книга для охотников» Левшина. — О. Е.) напечатано, что дупелыинепа называют «стучиком», а гаршнепа — «лежанкою», но все это — неправда... В той же старинной книжке гаршнепа называют «волосяным куличком», но это — перевод немецкого названия, которое на Руси никому не известно». Уже только этот пример показывает, что Аксаков не только знал охотничью литературу, но и критически ее оценивал. Вот эта-то общая неудовлетворенность современной ему охотничьей литературой и натолкнула Аксакова на мысль писать самому. Подтверждает это и сам Аксаков. Во вступлении к своему первому охотничьему произведению «Записки об уженье рыбы» он писал: «На русском языке, сколько мне известно, до сих пор не напечатано ни одной строчки о рыболовстве вообще или об уженье в особенности, написанной грамотным охотником, знающим коротко свое дело. На французском и английском языках есть много полных сочинений по этой части и еще более маленьких книжек собственно об уженье... Но у нас они не переведены, а если бы и были переведены, то могли бы доставить более удовольствия при чтении, чем пользы в применении к делу... Все это вместе решило меня сделать первый опыт на русском языке». К этому молено добавить и то, что желание писать владело Аксаковым с детства. В очерке «Собирание бабочек» (1859) он писал: «Я любил натуральную историю с детских лет, книжка на русском языке (которой название не помню) с лубочными изображениями зверей, птиц, рыб, попавшаяся мне в руки еще в гимназии, с благоговеньем, от доски до доски, была выучена мной наизусть. Увидев, что в книжке нет того, что при первом взгляде было замечено моим детским пытливым вниманием, я сам пробовал описывать зверьков, птичек и рыбок, с которыми мне довелось покороче познакомиться. Это были ребячьи попытки мальчика, которому каждое приобретенное им самим знание казалось новостью, никому не известною, драгоценным и важным открытием, которое надобно записать и сообщить другим». Не оставлял своих детских попыток Аксаков и позже. В рукописном отделе Российской государственной библиотеки имеются две небольшие записные книжки Аксакова. Одна из них называется «Описание разной дичи в наших местах», другая — «Заяц». Это не дневниковые записи Аксакова, писавшиеся им во время его охот,— это уже варианты «Записок ружейного охотника». Вот что пишет о них исследователь творчества Аксакова С. Машинский: «Обе записные книжки Аксакова — значительно более древнего происхождения, чем упомянутая выше рукопись «Записки ружейного охотника», но, сопоставляя эти беглые черновые записки с соответствующими разделами окончательного текста охотничьих записок Аксакова, можно получить наглядное представление о том, какую серьезную эволюцию претерпел первоначальный замысел писателя».
Рисунок 1
В охотничьей литературе также широко распространено мнение об Аксакове как о талантливом натуралисте-самоучке. Впервые ввел его в оборот известный зоолог прошлого века М. Н. Богданов, который в одной из своих книг писал об Аксакове: «Натуралист-самоучка, наблюдатель животной жизни без всякой научной подготовки». Между тем это утверждение неточно. В бытность свою студентом Казанского университета Аксаков «с жадностью слушал лекции Фукса», как напишет он сам в очерке «Собирание бабочек». К. Ф. Фукс читал естественную историю. Не без его влияния Аксаков увлекся собиранием бабочек. Под руководством Фукса он работал с научной литературой, описывал и определял бабочек, проводил наблюдения над гусеницами и хризалидами. «Немного было приобретено сведений научных,— писал Аксаков о своих годах учения в университете,— но зато они вошли в плоть и кровь учащихся, вполне были усвоены ими и способствовали самобытному развитию молодых умственных сил». Лекции и работа под руководством Фукса не только вошли в «плоть и кровь» Аксакова, но и сделали его подлинным натуралистом, приучили к пунктуальнейшему и постоянному ведению записей своих наблюдений в природе, анализу и систематизации наблюдаемых явлений, работе с научной литературой. Неверно также мнение, что Аксаков пользовался только своими наблюдениями. В «Записках» нередко приводятся народные наблюдения и сведения, почерпнутые от «достоверных охотников».
Считается, что начало охотничьей литературе на Руси как самостоятельному жанру положил «Регул, принадлежащий до псовой охоты» Фонлессина (1635) (На мой взгляд, это произведение все же относится к концу XVII — началу XVIII века, а его более ранняя датировка не более чем мистификация. — О. Е.). Конечно, охота находила свое отражение в русской литературе и до «Регула». Например, сцены охоты в знаменитом «Поручении» Владимира Мономаха. Охотничьими мотивами пронизан и такой памятник русской литературы, как «Слово о полку Игореве». Тем не менее вплоть до XVII века охотничьей литературы как самостоятельного жанра не существовало. После «Регула» в середине XVII века появилось еще одно охотничье произведение — «Урядник Сокольничья пути», традиционно приписываемый перу царя Алексея Михайловича, что не совсем точно. В середине XVIII века появилась еще одна рукописная книга — «О содержании псовой охоты». Неизвестный автор написал, что это перевод с польской книги, но на самом деле это совершенно самостоятельное произведение, с польским оригиналом совпадает только ее посвящение. Вот и все, что нам известно о рукописных охотничьих книгах. Вероятно, таких книг по охоте в XVII и XVIII веках было больше.
Первая же печатная охотничья книга на русском языке появилась в 1766 году и называлась так:
«Наставление человеку упражняющемуся в охоте и разговор двух приятелей пустынника и лесолюба о должности охотника в наблюдении охоты и хранении заповедных мест, с приобщением о качествах винтовального и другого охотничьего оружия, о примечаниях, употребляющихся во время применения себя к стрельбе, и порохе и как его приуготовлять и узнавать доброту, о обучении легавых щенят и о содержании собак. Перевел Логин Краузольд».
Книга была издана в С.-Петербурге в типографии Академии наук за счет средств переводчика. Благодаря тому, что сохранился архив типографии, мы знаем точный тираж этой книги. Она была напечатана в количестве 600 экземпляров. Для других книг такие данные отсутствуют, и мы можем говорить об их тиражах только предположительно.
«Наставление» Краузольда, по обыкновению того времени, начинается с посвящения графу Г. Г. Орлову, фавориту Екатерины II. Далее идет предуведомление, в котором говорится о качествах охотника. Почти половину книги занимает беседа пустынника и лесолюба, затем идут практические сведения о ружьях, припасах, стрельбе на охоте и о собаках. Книга Краузольда интересна не только тем, что она первая, но и тем, что ее содержание как нельзя лучше соответствует именно первой книге по охоте. О том, кто такой охотник, что ему в течение года надлежит делать, о правилах охоты, об охотничьих суевериях и как они возникают, о ведении охотничьего хозяйства, о заповедных местах беседуют между собой охотник (лесолюб) и неохотник (пустынник). Книга давала много полезного и практического для охотников, знакомившихся с нею. Но это были только начальные сведения, как бы введение в курс охоты.
В 1768 году в С.-Петербурге в типографии Морского кадетского корпуса Краузольд выпустил вторую охотничью книгу на русском языке: «Средство к приобретению в стрельбе на полете и на побеге совершенного искусства. Перевел с немецкого языка Л. Краузольд».
Эта книга является в каком-то смысле продолжением первой. Она развивает и углубляет одну из глав «Наставления». «Средство» — первая специальная книга на русском языке, посвященная охотничьей стрельбе. Для своего времени она была неплохим практическим пособием.
Помимо переводных (двух охотничьих и одной по лесному делу) книг, Краузольд подготовил и оригинальное сочинение по охоте. В «Наставлении» он счел нужным указать, что «сочинил об охоте, о птицах, зверях и о их свойствах небольшой лексикон, который равномерно ж в скором времени печати предать намерен». Однако больше ничего под именем Краузольда издано не было.
В 1774 году в С.-Петербурге в типографии при Артиллерийском и Инженерном шляхетском корпусе была напечатана третья охотничья книга на русском языке:
«Достаточный егерь или стрелок, содержащая в себе описание диких птиц и зверей, в каких местах оные здесь держатся, чем питаются, в какое время и как егерю каждую стрелять должно, с приобщением ясного сведения о выкормке и дрессировке ищейных собак, егерю принадлежащих. Печатано иждивением книгопродавца К. В. Миллера».
Предисловие к книге подписано инициалами М. Д. В нем он писал: «Хотя мы и имеем описание разных чужеземных авторов, точию в рассуждении здешних лесных болотных мест и холодного климата оные для нас не весьма нужными быть предвидятся». Но несмотря на некоторую оригинальность текста, книга является слепым подражанием немецким охотничьим книгам. «Достаточный егерь» мало что дал охотникам, все здесь очень кратко. Сама техника охоты изложена всего на 28 страницах и только про птиц. Сведения очень скудны. Например, об охоте на голубей написано буквально следующее: «Дикие голуби всегда садятся на высокие деревья, к которым должно подходить с осторожностью и стрелять». Вот и все. Также и о других охотах. Много в книге встречается неточностей и ошибок. Но несомненно все же желание автора дать описание русской охоты для русских охотников. Впервые в русской охотничьей литературе автор предпринял попытку дать русскую охотничью терминологию «как по-охотничьи говорить должно».
В 1779 году в С.-Петербурге вышло первое издание «Совершенного егеря» В. А. Левшина. Об охотничьих книгах Левшина подробно было рассказано в седьмом сборнике «Нашей охоты» (Л., 1989), поэтому я остановлюсь только на общих деталях. Все охотничьи книги Левшина переводные, причем не с современных ему авторов, как то сделал Краузольд, а с книг, изданных в конце XVII — начале XVIII веков. Несмотря на указание самого Левшина, что он приложил к издаваемым им книгам «многие пополнения», они остаются только лишь слегка русифицированными переводами. Причем сама русификация сделана Левшиным очень грубо. Например, каждый том «Книги для охотников» заканчивается охотничьими анекдотами. Соответственно они Левшиным переделаны на русский лад. Но даже русские имена так и не сделали эти анекдоты русскими.
Однако, несмотря на большое число ошибок и неточностей, а то и просто абсурда, охотничьи книги, изданные Левшиным, долгие годы оставались самыми популярными среди охотников. «Книга для охотников», имевшая около 1800 страниц текста, по сути являлась первой охотничьей энциклопедией на русском языке. Следующее подобного типа издание появилось у нас только через 60 лет (М. П. Вавилов «Охота в России во всех ее видах», 1873). «Книга для охотников», помимо того, что давала много полезных сведений по биологии охотничьих птиц и зверей, по способам охоты и оружию, о собаках и т. п., в первую очередь, на мой взгляд, удовлетворяла читательские вкусы охотников. Она впервые дала русским охотникам занимательное чтение, интересное только именно для них. Думаю, в этом главная причина популярности книг Левшина. Что же касается различных тайн и егерских секретов, приводимых Левшиным, то русские читатели уже сами разбирались, что в этих книгах дельно, а что вздорно. Патфайндер в предисловии к своим «Егерским запискам» (о которых я еще буду говорить) писал по этому поводу: «Что же касается нас, русских, то если все то была правда.., то у нас бы ни лосей, ни диких коз, ни зайцев, ни лисиц, ни волков давно бы не было».
В 1779 году в типографии при Московском университете издана еще одна охотничья книжка: «Новое предложение о псовой охоте или приятное с полезным». Посвящение Г. А. Потемкину, очередному фавориту Екатерины II, подписано Гаврилой Поповым.
В этой небольшой книжке автор предлагает организовать псовым охотникам зверинцы. В зверинце держать подтенеченных зверей, метать туда гончих, через специальные ворота выпускать зверя и травить. Это дало бы возможность, по мысли Гаврилы Попова, в любое время иметь охоту под боком и сочетать приятное с полезным. Слепо копируя немецкий тип охоты, Попов не учел специфики русской псовой охоты.
«Много у нас и лесов, и полей,
Много в отечестве нашем зверей!
Нет нам запрета по чистому полю
Тешить степную и буйную волю»,— писал Некрасов в своей великолепной поэме «Псовая охота» почти через 70 лет после издания книги Гаврилы Попова. Разве могли русского барина-охотника, привыкшего к вольным съезжим охотам и продолжительным отъезжим полям, широко кочующего из уезда в уезд, а то из губернии в губернию, впитавшего от буйных дедов всю бесшабашную удаль русской псовой охоты, удовлетворить тесные рамки искусственных охот? Конечно, нет! А потому и книга Попова была сразу же прочно забыта.
В 1785 году в Москве в типографии И. Лопухина напечатана книга «Псовый охотник, содержащая в себе о свойствах, названии и должности оного, о высворке борзых и наездке гончих собак; о узнавании по статям борзых резвых и гончих мастеров и о содержании оных; о узнавании на гоньбе гончих мастеров; о должности охотников во время полевой езды; о порошах и осоках, о лечении собак от разных болезней и о кличках борзых и гончих собак. Издана любителем псовой охоты Г. Б.»
В охотничьей литературе эта книга всегда получала высокую оценку как оригинальное русское сочинение. Но можно встретить и указание на то, что эта книга является переводом с польского. Что же правильно? В предисловии к книге Г. Б. писал: «Будучи в деревне, случилось мне у одного приятеля найти в библиотеке его письменную старинную книгу, переведенную с польского на русский язык под названием «О содержании псовой охоты»... вознамерился я, переправив и дополнив, что в оной казалось мне недостаточным, для обстоятельного сведения о псовой охоте, оную издать». Книга, о которой упоминает Г. Б., видимо, была широко распространена среди псовых охотников. В рукописном отделе Российской национальной библиотеки имеется два списка с нее. Заглавие одного из них полностью звучит так:
«Сия книга о содержании псовой охоты и о порядках, как надлежит знающему и прямому охотнику содержать охоту, и дабы всякий охотник в своем звании знал свою должность. Которая разделена на семь частей, а переведена с польского диалекта на российский язык ловчим королевства Польского и воеводой познанским Иоаном Загарским в городе Варшаве 1649 году и поднесена им польскому королевичу Владиславу Жихмантовичу. А писана сия книга, называемая Охотничий порядок, в Санкт-Петербурге декабря дня 1748 году».
А. И. Соболевский, автор книги «Переводная литература Московской Руси» (1903), писал об этих списках следующее: «Судя по всему, Иоан Загарский есть ни кто иной, как граф Jan Ostrorog, воевода познанский, издавший книжку «Myslistwo z ogary» с посвящением королевичу Владиславу (второе издание которой вышло в Кракове в 1649 году). Посвящение русских списков совпадает с посвящением Остророга, но текст самого сочинения в наших списках совершенно отличен от текста польской книжки. Очевидно, сделанный у нас перевод труда Остророга подвергся переделке русских читателей-охотников и изменился до неузнаваемости. Книжка «Псовый охотник. Изданная любителем псовой охоты Г. Б.» (М., 1785) представляет собой новую переделку труда Остророга». Книга Г. Б. действительно является оригинальным русским охотничьим сочинением. Но она не является новой переделкой труда Остророга, как полагал Соболевский. И хотя Г. Б. опирался на рукописную книгу «О содержании псовой охоты», его книга совершенно самостоятельное произведение. Она зафиксировала правила, традиции и язык русской псовой охоты, сложившиеся к концу XVIII века и отличающиеся от описанных в книгах «Регул» (XVII век) и «О содержании псовой охоты» (середина XVIII века). Но все же книга Г. Б. очень кратка и недостаточна. Она сообщает только самые основные сведения по псовой охоте.
В русской охотничьей литературе «Псовый охотник» традиционно приписывается перу князя Гавриила Барятинского. Однако это мнение неверно. В предисловии к «Псовому охотнику» Г. Б. писал: «...ибо я еще и сам недавно как сделался охотником...» Князь Гавриил Федорович Бо(а)рятинский к этому времени был уже стариком и опытным псовым охотником. Умер он около 1790 года. Других Гавриилов в роду князей Барятинских в XVIII веке больше не было. Не сообщают об этом и потомки князя Барятинского.
В библиографии есть упоминание о втором издании «Псового охотника», вышедшего в 1795 году. Но, по всей видимости, этого издания никогда не существовало. Слишком долго оно разыскивается. Эту книгу искал еще Л. П. Сабанеев, собравший крупнейшую во второй половине прошлого века охотничью библиотеку при редакции журнала «Природа и охота». Числится она и сейчас в списке разыскиваемых книг, опубликованном в дополнениях к «Сводному каталогу русских книг XVIII века». А это значит, что ее нет ни в одной нашей крупнейшей библиотеке. Все библиографические отсылки приводят нас только к одному источнику информации о ней — «Опыту российской библиографии» (1813—1821) Василия Сопикова. Но, как известно, библиография Сопикова не во всем корректна. Если мы взглянем на титул «Псового охотника», то увидим, что, затрись слегка титул книги и не вглядываясь, молено свободно принять 8 за 9.
В 1807 году выходит небольшая, но очень примечательная книжечка: «О пользе и вреде от содержания псовой охоты происходящих».
Автор, скрывшийся под инициалами М. А., противник псовой охоты. Он довольно-таки умело и аргументированно проводит мысль о бесполезности для отечества этого занятия. М. А. подробно разбирает все пункты, выдвигаемые псовыми охотниками в защиту своей страсти, и доказывает их несостоятельность. В качестве эпиграфа взято изречение Петра Великого: «Гоняйте, сколько Вам угодно, диких зверей: сие не составит мне никакой веселости, покамест я вне Государства дерзкого моего врага гнать, а внутри оного диких и упорных подданных укрощать имею». Книга является социальным памфлетом. Она звучит как упрек всему дворянскому корпусу в бездеятельности и бесполезности его для отечества. Пользуясь дарованными им «дворянскими вольностями», они предпочитают службе на славу России праздную жизнь. Возможно, книга М. А. является отзвуком на горькие для русских людей кампании 1805 и 1807 годов. Во всяком случае, отметим появление в печати первого выступления против охоты. Видимо, в обществе начинают возникать и антиохотничьи тенденции.
В 1822 году в Москве выходит книга: «Карманная книжка для егерей и птицеловов, содержащая в себе описание диких зверей и птиц, обитающих в России, по каким местам имеют свое пребывание, чем питаются и какие имеют свойства; наставления в какое время и как оных стрелять и ловить разными способами; каким образом выкармливать и обучать легавых собак нужных для сей охоты; описание птиц певчих с показанием, как ловить их разными способами и содержать в клетках; с присовокуплением наставления о выборе хороших ружей, пороха и дроби; о делании разных орудий и сетей для ловли зверей и птиц употребляемых и пр.»
В 1836 году там же вышло второе стереотипное издание с аналогичным названием. Это свидетельствует и о достоинствах книги, и о потребности охотников в хороших охотничьих изданиях. В некоторых обзорах охотничьей литературы указывается, что эта книга является компиляцией по книгам Левшина. Это неверно. «Карманная книжка для егерей и птицеловов» совершенно не похожа ни на одну из предшествующих ей книг и не является компиляцией какой-либо из них. Это совершенно самостоятельная и оригинальная русская охотничья книга неизвестного автора, но человека, знающего охоту и охотничью литературу. Н. Ю. Анофриев в своем классическом труде «Русская охотничья библиотека» писал о ней: «Толково и дельно написанная книжка. В настоящее время она интересна по своей старине, но в свое время была полезна, как составленная человеком опытным и лишенная всяких волшебных выдумок». Но все же книга еще очень кратка. Описание охоты дано хотя и больше, чем в предыдущих книгах, но все-таки недостаточно и очень бегло. Интересно отметить схему построения книги: ружья и снаряжение, собаки, описание дичи и охота на нее. Как мы знаем, эта схема использована Аксаковым в его «Записках». Также необходимо отметить, что в «Карманной книжке для егерей и птицеловов» автор впервые в России приводит французскую терминологию (с переводом на русский) при описании охоты с легавыми. Впоследствии она очень долго употреблялась русскими легашатниками. Например, pille (возьми), apportes (подай) и т. п.
В 1823 году в С.-Петербурге вышла книжка В. Шелгунова «Способ доводить охотничьи всякого рода ружья до совершенства с присовокуплением главного правила увеличивать силу всякого ружья противу прежнего действия».
Книжка Шелгунова является отдельным изданием его же статьи, помещенной в «Санкт-петербургских ведомостях» (1822, № 16). В 1828 году также в С.-Петербурге вышло второе издание этой книжки, несколько пополненное.
Анофриев отозвался о книжке Шелгунова как о «в высшей степени безграмотной». Это несправедливо. Книжка Шелгунова весьма интересна и в своем роде замечательна. В ней автор предлагает делать расточку ствола на конус, то есть ствол получает постепенное сужение к дульной части (напомню читателям, что ружья тогда были шомпольные и чоков не знали). Шелгунов приводит подробную технологию расточки и шустовки стволов, указывает размеры расточки в зависимости от длины последних, попутно сообщает много ценных замечаний по охотничьему оружию, основываясь на своем опыте. Все это характеризует автора как замечательного знатока оружия, который все свое свободное время отдает работе с ним. Он пишет, что ружья, сделанные по его способу, значительно улучшали свой бой. Вероятно, после издания первой книги Шелгунов начал получать многочисленные вопросы от охотников. Это заставило его предпринять второе издание. Оно отличается от первого тем, что в нем более подробно описывается технология расточки и шустовки и добавлена новая глава, в которой он пытается доказать геометрически, как относятся между собой диаметры у казенника и у дульной части после расточки. Хотя формулы приведены правильно, но доказательство очень путано, очень длинно и в конце концов доказывается не совсем то, что хотел доказать автор. Это в целом ухудшило книгу, без этой главы она бы только выиграла. Книга Шелгунова по отсутствию специалистов-оружиеведов своевременно не была оценена по достоинству и по новизне предлагаемого. Затем в результате быстрого прогресса оружейной техники она скоро технически устарела и, не привлекая к себе внимание, оказалась забытой.
В тридцатые годы вышла сразу целая серия охотничьих книг. Объединяет их то, что все они являются компиляциями по книгам Левшина, несмотря на то, что в каждой на титуле или в предисловии помещено длинное перечисление немецких охотничьих авторов, якобы использованных для работы, и нет упоминания ни об одной русской книге. Отличаются же они друг от друга тем, что каждый автор выбирал на свой вкус, выхватывая из Левшина куски различной длины, иногда кое-что изменив в них и расставляя их по ему одному ведомой системе. По разбивке на главы и отделения ни одна из этих книг не повторяет другую. Но все они от этого не стали лучше, а «избранный» Левшин заметно ухудшился, так как все авторы, используя едва двадцатую часть «Книги для охотников», неизменно включали в свои книги все охотничьи анекдоты и егерские тайны, то есть самое слабое место в книгах Левшина. Но контингент читателей-охотников во второй четверти XIX века уже безвозвратно изменился. Ни на какие «тайные егерские штучки» их уже нельзя было подцепить. Не без удовольствия приведу один пример. Рецензия на книгу М. М. («Отечественные записки», 1852). Привожу ее целиком. Сказано коротко, но достаточно. «Между разными советами «Егеря» понравился нам один своим удобством и пользою. Хотите ли вы быть безопасным от нападения диких зверей? Ничего не может быть легче. Сделайте вот что: вымажьте себя, особенно сапоги, львиным салом, а к подошвам привяжите его кусками крепко, чтоб не потерялось, «тогда не только по следу вашему не пойдет никакой хищный зверь, но будет еще убегать вас, если набредет случайно и услышит запах». Но а если не побежит? Тогда что? Тогда ничего, он съест вас и с подошвами, приправленными львиным салом. Для наших зверей это будет редкое блюдо». Именно о такого рода книгах писал Н. Реутт в предисловии к своей книге «Псовая охота»: «Грустно вспомнить, что подобные книжонки появились в свет единственно для обмана. В них не только нет никаких истин и наставлений, которые могли бы послужить полезным руководством, но нет ни одной мысли, которая могла бы доставить читателю хотя мгновенное развлечение». Книги эти следующие. В 1830 году в С.-Петербурге вышла: «Ручная книга для егерей и охотников, или 110 тайных, до сих пор скрываемых охотничьих секретов. С присовокуплением подробного описания всех родов охотничьих собак, способа их учения, всех их болезней, верных пробованных средств лечить оные, искусства выбирать ружья, содержать их в исправности, наставлений, как поступать при заряжении ружей и стрельбе, и всего того, что необходимо нужно знать каждому охотнику; сверх того любопытные примечания о зверях и птицах, объясняющие породы оных, прилеты, места, где и когда водятся, их склонности и удобнейшие средства ловить их, травить и стрелять, как необходимые не одному егерю, но и хорошему домоводцу. Собрано переводом из лучших немецких авторов по сей части: Веймера, Фишера и проч. Иваном Гурьяновым».
Уже само название, а искушенному библиофилу и фамилия «собирателя» говорит о «рыночном» характере этого издания. Иван Гурьянов — известный автор и издатель лубочной литературы для народа.
В 1836 году в Москве вышла «Карманная книжка для егерей и охотников, или Бесценный подарок любителю звериной ловли и птичьей стрельбы».
Предуведомление подписано Н. Н., помещиком села Дятлово. В конце книги приложены «Записки, найденные после смерти покойного егеря А. Ф. Храброва, посвятившего более 50 лет на познание егерского искусства. Хотя сами записки и отличаются в лучшую сторону от самого «бесценного подарка», но практических сведений в них очень мало. Вышедшие через 72 года после «Достаточного егеря» записки Храброва, по сути дела, являются его переделкой и ничего нового не прибавляют.
В 1838 году в Москве вышла книга «Егерь, псовый охотник и стрелок». Книга является третьим томом многотомной энциклопедии М. М. «Практический хозяин, или Книга для всех сословий». В 1852 году также в Москве «Егерь, псовый охотник и стрелок» вышла уже как самостоятельное издание. Книга, как и вся энциклопедия М. М., является переделкой книг Левшина.
В 1840 году в Москве вышла «Карманная книжка русского барина-охотника, или Собрание наставлений, относящихся к рыбной, птичьей и звериной ловле и к стрелянию птиц и зверей. Составлено по советам опытного охотника».
Это одна из самых маленьких охотничьих книг. Размер ее всего 8,5x13,5 см. Содержание ее также весьма любопытно. Анофриев отозвался о ней как о «краткой и вздорной до смешного». Действительно, автор «Карманной книжки русского барина-охотника», взяв какую-либо предыдущую книгу за основу, сократил и перекроил ее до неузнаваемости, до полного абсурда. Причем он не пользовался принципом краткого изложения мысли, а просто выкидывал любые абзацы по своему вкусу, оставляя любую комбинацию. Часто при этом терялся даже первоначальный смысл. Кое-что, правда, автор добавил и от себя. Приведу только один перл: «Всем известно, что от доброты снарядов зависит удачная или неудачная охота, и потому, не описывая в этой книжке ни одного, я советую за лучшее покупать их у людей известных». Все просто и ясно.
Появление сразу целой серии подобных книг, по-видимому, можно объяснить возросшим спросом на охотничью литературу и отсутствием ее на книжном рынке. Относительно чаще попадавшиеся в книжных магазинах книги Левшина из-за своей высокой цены были малодоступны широкому кругу охотников. Другие охотничьи книги встречались реже. К тому же незначительность заключенного в них материала не представляла богатых возможностей для компиляции. Именно поэтому Левшин в первую очередь и подвергся переделке. Но появление на свет этих переделок сыграло и свою положительную роль. Их вопиющая безграмотность разбудила наконец-то охотников. Впервые в различных журналах начинают появляться обзоры и рецензии на охотничью литературу далеко не лестные. С обзора охотничьей литературы начинает свою книгу, непосредственно последовавшую за книгами Гурьянова, Н. Н. и пр. Реутт. Интересно отметить, что приступивший к работе над своим первым охотничьим произведением «Записки об уженье рыб» почти в одно время с Реуттом Аксаков во вступлении к ним высказывает сходные с ним мысли о причинах; побудивших его взяться за перо. И Реутт, и Аксаков особо подчеркивают, что не пишут специального трактата по охоте. Эту мысль Аксаков повторил и в «Записках ружейного охотника»: «Книжка моя не трактат о ружейной охоте, не натуральная история всех родов дичи. Моя книжка — ни больше ни меньше, как простые записки страстного охотника и наблюдателя, иногда подробные и полные, иногда поверхностные и односторонние, но всегда добросовестные». Перекликаясь с мыслями Аксакова, Реутт писал в своей книге: «Впрочем, одно обстоятельство позволяет автору-охотнику ласкать себя приятною надеждою: если книга и не будет принята хорошо, все-таки она может дать кому-либо повод к изданию другой книги о псовой охоте полнее и занимательнее». В 40-х годах в русской охотничьей литературе завершился переход от старой «лубочной» традиции, отдающей дань различным «тайным егерским штучкам», к новой, лишенной всяких секретов и основанной на личном опыте и знаниях автора. Первой книгой в этом плане была вышедшая еще в 1832 году в Москве книжка П. И. Чернова «О стрельбе зайцев по пороше и о ловле их капканами».
Работа Чернова небольшая — всего 18 страниц текста, но весьма примечательная. В предисловии автор так объяснил ее появление: «...Нигде: ни у Веймера, ни у покойного Василия Алексеевича Левшина, которого после довелось мне читать, я ничего не нашел ни о сходке зайцев, ни о пороше». Впервые в нашей литературе появляется книга, посвященная только одному виду охоты и написанная знатоком своего дела. В ней все точно и выразительно, а охотничий язык ее богат и безукоризнен.
В 1846 году в С.-Петербурге вышла книга Н. М. Реутта «Псовая охота».
По выходе она получила самую лестную оценку современников. Однако через 30 лет известный псовый охотник П. М. Мачеварианов в своих «Заметках старого охотника» написал о ней следующее: «При чтении этой книги псовые охотники-старички удивлялись смелости (чтобы не сказать более), с которой вводился какой-то неведомый язык, выдаваемый за охотничий, проповедывались ложные правила и высказывались суждения, совершенно противные старинному уставу, принятому с незапамятных времен, истинно русскими охотниками». В «Записках псового охотника Симбирской губернии» он еще более усилил свое критическое отношение к книге Реутта. «В ней,— писал Мачеварианов,— педантическое, высокопарное многословие; вымышленные, небывалые правила в полевой езде и описание не устроенных, а каких-то импровизированных, собранных на скорую руку, сбродных охот». Различные взгляды на книгу Реутта объясняются тем, что в первой половине XIX века в терминологии и в правилах русской псовой охоты не было полного единства. Кстати сказать, этот вопрос ни разу не был изучен в русской охотничьей литературе. Одной традиции придерживается Мачева-рианов, другой — Реутт, Венцеславский, Дриянский. А ведь книга последнего «Записки мелкотравчатого» именуется в охотничьей литературе эпопеей псовой охоты. Значит, Реутт ничего не придумал. Описываемый им язык и правила действительно практиковались псовыми охотниками. Что же касается самой книги Реутта, то она написана дельно и знающим охотником и сейчас читается с большим интересом. Конечно, «Псовая охота» Реутта не лишена многих недостатков, но тем не менее она была заметным явлением в русской охотничьей литературе.
В 1849 году в С.-Петербурге вышла книга А. М. Венцеславского «Псовая охота вообще».
Год издания на книге не указан, но на обороте титула стоит цензурное разрешение и дата — «ноября 1-го дня 1847 года». Это и давало всегда повод отмечать издание книги этим годом. Однако книга вышла только через два года, что подтверждают каталоги книжных магазинов и сам автор. В вышедшей в 1851 году также в С.-Петербурге второй его книге «Птичья или егерская охота» в конце он поместил рекламный листок первой своей книги, где четко указан год издания — 1849-й.
Обе книги Венцеславского представляют из себя отдельные издания ранее опубликованных им статей по охоте в «Журнале Коннозаводства и Охоты», «Лесном Журнале», «Трудах Вольного Экономического Общества». И «Псовая охота вообще», и «Птичья или егерская охота» удостоились в различных периодических изданиях доброго десятка рецензий. Ни одна охотничья книга до этого не получала такой прессы. Это, на мой взгляд, свидетельствует не столько о достоинствах книг Венцеславского, сколько о возросшем интересе к охотничьим книгам. Можно, не боясь преувеличения, смело сказать, что охотничья книга к середине прошлого века приобрела наконец-то своего массового читателя. А сама охотничья литература достойно вошла в привычный круг чтения и читателя-неохотника. Это создало исключительно благоприятные условия для появления высокохудожественной охотничьей литературы. Возросшие требования читателей к художественной стороне охотничьей книги хорошо передал один из рецензентов «Лесного журнала», отозвавшийся о «Псовой охоте вообще» так: «По нашему мнению, сочинения об охоте не должны быть ни рядом анекдотов, ни сухим изложением приемов. Пусть язык будет и изложение картинно, как сам описываемый предмет,— но вместе с тем мы хотим видеть отчетливость в действии, искусство и опытность. Такая книга об охоте и научит, и завлечет. Нельзя не сознаться, что г. Венцеславский умел соединить эти два условия. В его «Псовой охоте» мы видим ряд живых картин и поневоле переносимся на место действия. В то же время мы найдем и главнейшие правила, соблюдаемые при производстве псовых охот, без малейшей сухости и с совершенным знанием дела». Но, несмотря на то, что книги Венцеславского написаны действительно живо и увлекательно и сообщали читателю много полезных практических сведений, его книги отличаются поверхностным изложением материала и дилетантизмом. Много глав лишних, не имеющих никакого отношения к заявленному заглавию. Венцеславский впихнул в них все, что им было опубликовано в журналах, не заботясь даже о каком-то структурном улучшении и правке содержания. По сути, это сборники его статей. Заметным явлением в охотничьей литературе они стать не могли. Единственное, что необходимо отметить,— это впервые сделанное Венцеславским при описании охоты по перу в «Птичьей или егерской охоте» разделение всей дичи на четыре разряда: лесную, болотную, береговую и полевую. До этого в охотничьей литературе дичь всегда описывалась по двум разделам: высшая и низшая (верхняя и нижняя), а внутри этих разделов без всякой логики и системы, вперемешку. Разделение дичи на группы по типу местообитания было глубоко закономерно. Оно сразу придало законченность и полноту описанию охоты по перу. Эту схему, значительно ее усовершенствовав и обогатив, использовал в своих «Записках» Аксаков, по всей видимости, познакомившийся с «Птичьей или егерской охотой», если так можно выразиться, еще в журнальном варианте. Все последующие и современные руководства, посвященные охоте по перу, строят материал по этой лее схеме, то есть по основным четырем, резко отличающимся друг от друга группам охоты: охота на боровую; болотную и луговую; водоплавающую и полевую, степную, пустынную и горную дичь.
Последней, непосредственной предшественницей «Записок» Аксакова была вышедшая в 1851 году в Москве книга Патфайндера «Егерские записки, или Начертание как находить дичь, в каких местах, в какое время года, и различные способы стрелять птиц и зверей, как-то: на манку, с подхода, на приваду, сходить зимой по следам и облавой, с приложением рисунков различных звериных ступеней, заячьего малика, натуральная история птиц и зверей, описание различных ружей, как старых, так и новейших мастеров, описание различных легавых пород и других собак, кои необходимы для стрельбы птиц и зверей, способы их выкармливать, дрессировать и лечить новооткрытыми медицинскими средствами по методе Франциска Клатери, словарь охотничьих слов, с приложением двух гравированных картинок, восьми чертежей и двух планов».
Через два года книга вышла вторым стереотипным изданием с аналогичным названием. Первое издание вышло до «Записок» Аксакова, а второе после. Соответственна и реакция критиков. На первое — она восторженная, а на второе уже прямо противоположная. Так отразился успех книги Аксакова на книге Патфайндера. Книгу последнего уже прямо называют компиляцией и даже в псевдониме видят заимствование. Но это не совсем так. Патфайндер, как было видно из приводимого мной выше его высказывания, хорошо знал охотничью литературу. И совершенно бесспорно, что в основу своей книги он положил «Книгу для охотников» Левшина. Учитывая все ее недостатки, он полностью ее переработал и наполнил новым содержанием соответственно своим практическим знаниям. У Левшина он позаимствовал только некоторые сведения по биологии, а также рисунки и чертежи. Отсюда все слабые и сильные стороны книги Патфайндера. Он попытался по примеру Левшина создать нечто вроде энциклопедии ружейной охоты, но знаний для этого оказалось у него маловато. Поэтому одни охоты в книге описаны глубоко и занимательно, другие — на уровне Левшина. И все это облечено в старую, уже отжившую форму. Да и в художественном отношении книга Патфайндера значительно уступает книгам Реутта и Венцеславского. После выхода книг Аксакова это стало совершенно очевидно, и вся охотничья литература XVIII века и первой половины XIX века стала быстро выходить из употребления, переходя в разряд курьезной или библиофильской. Вот коротко и весь путь, который прошла русская охотничья литература до «Записок ружейного охотника Оренбургской губернии» С. Т. Аксакова.