Ружьё для охоты с легавой

Любому истому легашатнику отрадно наблюдать в охотничьей прессе рост числа публикаций, посвященных охоте с легавой - самому эстетически совершенному виду охоты по перу. Хочется надеяться, что когда-нибудь мы достигнем хотя бы нашего дореволюционного уровня интереса к этой интеллигентной охоте. Что же касается современного международного уровня развития охоты с легавой, то здесь пока остается только мечтать: к примеру, согласно публикации Р.Лессфельта (ОиР, №4, 2005), в маленькой северной скалистой Норвегии в одном лишь Гордон-сеттер-клубе насчитывается две с четвертью тысячи членов, причем многие из них наверняка держат не одну собаку. И только за 2004-й год была получена без малого тысяча щенков гордона. У нас в Санкт-Петербурге, крупнейшем культурном и кинологическом центре России с населением, превосходящим все население Норвегии, эти цифры примерно на полтора-два порядка ниже. А что уж говорить о глубинке... И это при наших-то уникальных природных условиях.

Разумеется, основной причиной такого положения является вечная социальная неустроенность нашего народа, однако пора наконец что-нибудь начинать делать. В сфере охоты это прежде всего привлечение, обучение и воспитание нового поколения цивилизованных <страстных охотников, и, следовательно, отличных людей> (по известной аксиоме И.С.Тургенева; впрочем, в нашей истории и литературе образцов для подражания, слава Богу, предостаточно).

Поскольку с легавой я постоянно охочусь с 1973 года, а охотничье ружье держу в руках с 1962-го, то рискну, отнюдь не претендуя на истину в последней инстанции, попытаться обрисовать облик этого специального оружия для своей любимой охоты. Сразу оговорюсь, что абсолютное большинство наших охотников не имеет и, к сожалению, в обозримом будущем вряд ли будет иметь подобное оружие; однако всем заинтересованным лицам безусловно полезно иметь в сознании облик оптимального ружья, чтобы стремиться к этому идеалу хотя бы в основных параметрах в рамках своих возможностей.

Итак, начнем.

Пожалуй, немного найдется в нашем материальном мире вещей, которые настолько волновали бы сердце почти каждого мужчины, как охотничье ружье. А для охотника любимое ружье - это, без преувеличения, своего рода близкий и надежный друг.

Такое отношение к ружью всегда отличало и настоящих мастеров - оружейников, кумиров в охотничьей среде. Будучи элитой мастерового люда, эти художники обычно отличались редким трудолюбием при относительном равнодушии к материальным благам; по крайней мере, занимаясь при их-то квалификации и творческом отношении к делу другим ремеслом, например, ювелирным, большинство из них наверняка смогло бы стать куда более состоятельными людьми. Но сами они как правило были охотниками, а не дельцами.

В качестве примера можно вспомнить хотя бы лучшего, на мой взгляд, отечественного оружейника Н.Ф.Гонно, ружья которого, по свидетельству Л.П.Сабанеева, ценились современниками не ниже изделий первых лондонских мастеров - бессменных эталонов в ружейном деле, хотя и стоили примерно в полтора раза дешевле английских. И даже когда в конце 19-го века Н.Ф.Гонно <за преклонностью лет> отошел от дел и продал свою мастерскую В.В.Лежену, то все равно не бросил любимого занятия, и оставался в ней мастером по особо ответственным заказам до тех пор, пока мог держать в руках инструмент. К слову, с одним из таких ружей (В.В.Лежен, № 388) мне довелось охотиться 3 или 4 сезона на рубеже 70 - 80 годов прошлого века, и даже сделать из него свой первый, самый запоминающийся дуплет на осенних высыпках вальдшнепов; но об этом, если приведется, как-нибудь в другой раз. Скажу только, что ни одно ружье настолько не запало мне в душу, как это расшатанное, попорченное каким-то <народным умельцем> ружье системы Ивашенцева конца 19-го века; а повидал-то я их, однако, порядочно.

И все же, как ни трудно охотнику отстраниться от художественно-эстетической стороны вопроса, придется, тем не менее, вернуться к заданной теме публикации, то есть посмотреть на ружье для охоты с легавой с чисто утилитарной точки зрения. Здесь ружье предстает как энергетическая машина для совершения определенной работы. А поскольку охота крайне разнообразна, то для каждого ее вида оптимальным является свой тип ружья.

Если оставить в стороне всемерно пропагандируемую теперь в среде любителей континентальных легавых охоту на все, что движется, от хорька до лося и кабана (так и слышится незабвенный голос булгаковского персонажа: <...душили мы их душили, душили-душили...>), то настоящая охота со стойкой по <красной>, то есть выдерживающей эту стойку, дичи в нашей стране обычно подразделяется на болотную, полевую и боровую.

Полагаю, что большинство опытных легашатников согласится со мной, что с точки зрения стрельбы можно еще более сузить рамки разговора, условно объединив первые два вида охоты, то есть рассматривать охоту на открытом (болото, поле) и в замкнутом (лес) пространстве. Конечно, разнообразие охоты сказывается и тут: порой встречаешь дупеля в таком плотном и высоком кустарнике, что впору считать его боровой птицей, и наоборот, тетерев на зерновом поле или в моховом болоте - чем не полевая дичь?

Впрочем, этот парадокс лишний раз подтверждает целесообразность принятия упрощенного биполярного, <открыто-закрытого> варианта детализации охоты с легавой. Более того, попробуем выбрать наиболее характерные объекты охоты для этих условий.

Здесь задача очередной раз осложняется, так как в различных углах нашего необъятного Отечества и виды дичи, и условия охоты на нее заметно отличаются.

Однако, исходя прежде всего из трудности стрельбы в рассматриваемых условиях, рискну особо выделить два вида дичи: бекаса на болоте и вальдшнепа в лесу; тем более, что без подружейной собаки охота на них практически невозможна. Рассмотрим особенности стрельбы по этим птицам, после чего и попытаемся составить облик оптимального ружья.

Бекас, как известно, обычно встречается в пойменных и низинных болотах. Этот небольшой кулик отличается весьма своеобразным полетом, где наряду с продольным перемещением со скоростью 15...18 м/с птица еще и совершает хаотические броски из стороны в сторону, причем тоже с приличной скоростью и амплитудой. Если к тому же учесть достаточную строгость бекаса, редко подпускающего охотника и собаку ближе 8...10 метров, а также быстроту его взлета с почти мгновенным набором <крейсерской> скорости, то ясно, почему бекаса часто считают пробным камнем хорошего стрелка и дальности чутья его собаки. К примеру, у меня было несколько знакомых охотников, которые не стреляли бекасов потому, что либо не успевали произвести выстрел, либо имели недостаточно чутьистых собак, спарывающих птицу.

Допустим, с собакой все в порядке, и после подхода охотника в 8 метрах от него срывается бекас, который достигает предельной дальности <правильного> выстрела в 35 метров за время 1,5...2,0 секунды.

Кстати, здесь следует отметить бессмысленность и недопустимость сверхдальних выстрелов вроде того, которым восторгается О.Семиволос в своей статье <На болоте, или классика охоты с легавой> (ОиР, № 12, 2005, с.153): стрельба на 67 шагов, то есть 47 метров, из цилиндрического ствола свалит даже слабого июльского бекаса только в редком случае: дробь №№ 7,8 просто обнесет, а 9-ка, если случайно и попадет 1-2 дробинами, то на такой дистанции способна пробить разве что лист плохой бумаги; в результате птица отлетит далеко и пропадет без толку. Так что такую стрельбу никак нельзя отнести к <Классике> охоты, главным признаком которой является ее Культура.

Однако вернемся к обсуждению условий <правильной> охоты. Очевидно, что такая стрельба должна вестись либо с короткой поводкой, либо навскидку, то есть на первое место выдвигается быстрота выстрела. А это означает, что главным качеством ружья становится его индивидуальная прикладистость данному стрелку; без нее хороших результатов на этой охоте не добиться.

Вторым обязательным условием является хорошая балансировка ружья, то есть расположение его центра тяжести точно посередине между кистями рук стрелка при вскидке, что исключает необходимость <доведения> стволов до цели после вскидки и соответствующую потерю времени.

Наконец, ружье для такой стрельбы должно быть достаточно легким, что к тому же усугубляется трудностью ходьбы по вязкой и, зачастую, покрытой кочкарником почве.

Так как первый выстрел по бекасу делается обычно не далее 20, а второй - 30 метров, то вполне хватит 40% кучности в правом и 50% в левом стволе; причем все, разумеется, при максимально возможной резкости и равномерности осыпи на указанной дистанции.

Теперь переходим к вальдшнепу, который, как лесной житель, предъявляет свои требования к охоте на него.

Главной особенностью здесь является весьма ограниченная видимость в лесу, особенно в сентябре, когда листа на деревьях еще много. Заметим, что вальдшнеп прекрасно умеет этим пользоваться: если позволяют обстоятельства, он попытается отбежать от стоящей собаки и охотника и взлететь так, чтобы сразу же прикрыться какой-нибудь преградой и уйти невредимым.

Другой особенностью этой охоты являются более сложные ветровые условия в лесу, затрудняющие работу собаки.

В целом все это создает гораздо большее разнообразие вариантов развития событий, чем при довольно стереотипной стрельбе на болоте, причем на первое место тут выходит рациональность и слаженность совместных действий человека и собаки с общей целью заставить все-таки вальдшнепа показаться охотнику при взлете на время, достаточное для производства выстрела. Здесь сплошь и рядом приходится не просто подходить к стоящей собаке, а то обходить вероятное место взлета с целью занять наиболее выгодную для обзора и стрельбы позицию, то пятиться назад, чтобы просто выйти на чистый пятачок в сплошном карандашнике, где можно было бы вскинуть ружье...

Поскольку время на выстрел обычно не превосходит одну-полторы секунды, то здесь стрельба ведется почти всегда навскидку и, гораздо реже, с короткой поводкой.

При этом в дополнение к уже обсужденным требованиям идеальной прикладистости и балансировки ружья в полной мере добавляется еще одно - удобство управления им в динамике, которое не очень удачно, на мой взгляд, называют посадкой ружья.

Остановимся на этом чуть подробнее. Дело в том, что вальдшнеп обычно поднимается довольно близко от охотника, и хотя линейная скорость его полета меньше, чем у бекаса, но угловая скорость смещения относительно стрелка больше, особенно при склонности вальдшнепа закладывать крутые виражи при облете препятствий. Это, в свою очередь, требует придания ружью больших угловых скоростей и ускорений при вскидке и одновременном развороте корпусом в сторону движения цели. Необходимый для этого момент силы, а, следовательно, и угловая погрешность наведения тем меньше, чем меньше момент инерции ружья. А для этого оно должно быть легким, коротким, и иметь такое распределение массы, чтобы ее основная часть была сосредоточена в окрестности центра тяжести ружья, то есть в колодке и казенной части стволов, тогда как концы ружья должны быть по возможности легкими.

Тем не менее, угловые погрешности наведения здесь получаются едва ли не максимальными из всех существующих видов охот, поэтому для их компенсации на коротких дистанциях стрельбы (обычно не далее 10...12 метров первым и 18...20 метров вторым выстрелом) бой ружья должен быть весьма раскидистым, желательно не более 20...25 % кучности правым и 30...35 % левым стволом.

Здесь, вероятно, уместно сравнить охоту по бекасу и вальдшнепу.

В нашей охотничьей литературе традиционно эталоном качества стрельбы считают бекаса (бекас, как у нас постоянно подчеркивают, по-английски <снайп>), однако полезно вспомнить и другую историю.

Как известно, <бекас> - единственное название кулика, пришедшее к нам из французского языка, тогда как все остальные <шнепы> с уточняющими определениями-приставками <вальд>, дупель>, крон>, <гар> - из немецкого. При этом наши предки применили французское название ошибочно: французы называют словом <бекас> немецко-русского вальдшнепа, а <наш> бекас по-французски звучит как <бекасин>.

А любая неточность в определении предмета может, как известно, сыграть злую шутку в его понимании. К примеру, так может произойти, если буквально по-русски понимать надпись <бекас> на распространенной модели французских сверхлегких коротких ружей для лесных охот.

И все-таки следует признать, что у абсолютного большинства охотников разных стран вальдшнеп, как правило, считается более завидным трофеем. Того же мнения, кстати, придерживался первый корифей русской охоты С.Т.Аксаков, который вообще считал вальдшнепа дичью № 1.

Теперь, на основании всего сказанного, попробуем описать оптимальное ружье для охоты с легавой.

Прежде всего, это легкое, не более 3-х килограммов, хорошо сбалансированное и посадистое ружье, идеально прикладистое данному стрелку.

Калибр предпочтительно 12-й, способный принять до 30..32 граммов дроби; впрочем, для хорошего стрелка подойдет и солидная 20-ка.

Система ружья, в том числе и способ соединения стволов (горизонтальный или вертикальный), принципиального значения не имеет, однако диктует свою оптимальную комбинацию конструктивных решений.

Так, для быстрой дуплетной стрельбы из классической горизонталки с двумя спусковыми крючками наиболее удобна прямая английская ложа с тонкой шейкой овальной или сглаженной ромбовидной формы сечения, тогда как вертикалка требует более устойчивого пистолетного грифа, с которым, в свою очередь, органично сочетается ударно-спусковой механизм с одним спусковым крючком.

Если предполагается применение одного ружья для всех видов охоты с легавой, то в идеале оно должно иметь две пары стволов. Замечу, что популярные ныне поличоки мне как-то не импонируют: все, что накручивается или выкручивается, почему-то невольно ассоциируется с миром сантехники.

Первая пара, предназначенная для охоты на открытом пространстве, должна при умеренной длине около 70 см иметь как минимум хороший цилиндр в правом (нижнем) и слабый чок в левом (верхнем) стволе. Чтобы расширить возможности стрельбы на другие виды болотно-полевой дичи, требующие более крупных номеров дроби, чем бекас, желательно принять сочетание цилиндра с напором в первом и среднего чока во втором стволе. Отметим, что именно такую сверловку имеют, как правило, классические английские ружья для ходовой охоты по перу; тем самым, в который раз приходится убедиться в мудрости старых мастеров.

Вторая пара, предназначенная для охоты в лесу, должна быть не длиннее 66...68 см, и иметь раструб в первом стволе и цилиндр во втором. Кстати, такую длину и сверловку имеют спортивные ружья для стрельбы на круглом стенде, однако их нельзя безоговорочно рекомендовать для охоты, поскольку они имеют вес, примерно на полкилограмма превышающий допустимый.

Очевидно, подобные ружья в нашем серийном производстве вряд ли появятся в обозримом будущем, да и ЦКИБ что-то не очень рвется налаживать выпуск такого оружия. А жаль, в мировом оружейном производстве эта задача давно решена, причем не только мэтрами оружейного дела, но и рядовыми фирмами. Например, года 4 назад мне довелось держать в руках современную горизонталку испанской фирмы <АиА> с относительно неслож-ными замками на боковых досках и двумя парами стволов, которая полностью соответствовала приведенным выше требованиям.

Ну ладно, а как же быть обыкновенному российскому охотнику с весьма ограниченными средствами?

Прежде всего, приобретать безусловно прикладистое ружье приемлемого веса и баланса.

Затем, регулировать бой ружья специальным снаряжением патронов. Из всех способов снижения кучности (крестовина, <парашют>, прокладки) по моему опыту наиболее стабильные результаты дает разделение дробового снаряда на части с помощью картонных прокладок, причем ориентировочно можно считать, что каждая прокладка снижает кучность боя примерно на 15%. Так, при стандартной кучности серийного отечественного оружия 50...55 % в первом и 60...65 % во втором стволе достаточно применить одну прокладку для стрельбы на болоте и две в лесу; для ружей большей кучности - на одну прокладку больше.

Наконец, существует еще один радикальный русский способ получения приемлемого ружья для охоты с легавой. Появился он, конечно, не от хорошей жизни, но, тем не менее, неизменно дает положительный эффект с точки зрения результативности стрельбы. Так, несколько знакомых мне охотников, раздувших по недоразумению чоки своих ружей, просто обрезали их на 5...6 см, и получили цилиндрические стволы длиной около 68 см при одновременном снижении веса и улучшении баланса наших серийных ружей разных моделей (ТОЗ-66, ИЖ-26, ТОЗ-34). Однако этот способ вряд ли может стать массовым, так как далеко не у каждого поднимется рука обрезать стволы нового исправного ружья.

Тем не менее, этот опыт подсказывает едва ли не лучший на сегодняшний день выход из создавшегося положения - наладить хотя бы небольшой выпуск серийных ружей улучшенного исполнения с дополнительным блоком укороченных цилиндрических стволов. При обычном в подобных случаях увеличении стоимости оружия примерно на 30 % они наверняка бы нашли своего покупателя.

Зайцев Олег Дмитриевич